Реплика Юлии Бельской (Киев) — куратора Pavlovka ArtGallery (Киев) — о футуризме прошлого и настоящего.

 

20 февраля 1909 года парижская газета Le Figaro на первой полосе опубликовала манифест поэта Филиппо Томаззо Маринетти, который провозгласил новое течение в искусстве — футуризм.
Это была эпоха аэропланов и «новых кентавров» — людей на мотоциклах. Футуристов закружил вихрь стремительной скорости, огромный скачок прогресса, их волновали устремленные в небо заводские трубы.
Они были молоды, их привлекала романтика войны.
Зажженные революционным огнем футуризма воспевали любовь к опасности и бесстрашию, мужество и бунт.
Они отвергали задумчивую неподвижность, экстаз и сон в литературе, противопоставляли этому агрессивное действие, лихорадочную бессонницу, бег гонщика, смертельный прыжок, удар кулаком и пощечину.

Ревущая гоночная машина для них была прекраснее Ники Самофракийской. Сама же красота как понятие могла существовать только в борьбе, а шедевр не мог быть вне агрессивности. Надо было тратить себя без остатка, с блеском и щедростью, чтобы наполнить восторженную страсть первобытных стихий.
С пламенной страстью футуристы утверждали, что Время и Пространство умерли вчера, и они достигли абсолюта, потому что создали вечную, вездесущую скорость.

Постулаты футуристов взяли на вооружение фашисты, которые считали войну единственной гигиеной мира. Милитаризм, патриотизм, разрушительные действия освободителей стали прекрасными идеями, за которые не жалко умереть.
Они хотели изменить и освободить мир. Освободить от профессоров, археологов, антикваров — старьевщиков. Освободить от кладбищ — музеев, в которых гниет искусство.
Маринетти страстно призывал не выливать эмоции в погребальную урну, каковыми считал музеи и библиотеки, скопища мировой мысли, а направить их в созидательное русло. Не иметь дел с прошлым, а заглянуть в будущее.
Более того, он считал, что футуристов лет через 10 пришедшее поколение должно выбросить как ненужные рукописи. Потому что придет новое будущее.
С тех пор сменилось много течений в искусстве.
Все развивается по спирали. Стремительный бег гонщика перетек в глобализационные процессы, которые истощают человечество.
И ровно спустя 100 лет итальянский философ Франко Берарди провозгласил эру постбудущего — постфутуризм.
Его постулаты с точностью до наоборот проповедуют идеи Маринетти.
Теперь постфутуристы, утомившиеся от бешеной гонки, призывают создать приятную энергию, которая никогда не рассеется.
Они проповедуют поэзию ироническую, отзывчивую, но в то же время бунтарскую.

Общество потребителей заполонило мир, оно требует постоянной мобилизации производительной и нервной энергии человечества по отношению к прибыли и войне. Этому можно противостоять отзывчивостью, сном, экстазом, чувственным удовольствием.
И если футуристы воспевали человека-машину, работающего как единое целое, постфутуристы говорят о том, что никто не должен шагать в едином темпе, каждый погружен в свой собственный ритм.
Автомобили, сто лет назад бывшие прекраснее Ники Самофракийской, теперь тупые сонные черепахи. Теперь быстра медлительность.
Сегодня не надо расходовать себя без остатка, надо расходовать с теплотой и щедростью.
Ни одна работа, которая не в состоянии выразить интеллектуального потенциала, не может быть шедевром. Поэзия является мостом, брошенным над бездной небытия; она позволяет производить обмен между различными фантазиями и освобождает сингулярности.
Мы опять стоим на краю веков. Но о прошлом не стоит забывать, как к этому призывали предшественники 100 лет назад. Прошлое — часть будущего.

Раньше силой слова обладали поэты, художники, мыслители. Сегодня она в руках средств массовой коммуникации, и Берарди призывает их вырвать и вернуть тем, кому они принадлежат по праву.
Последователи Берарди, в отличие от последователей Маринетти, воспевают настоящее.
Настоящее формирует будущее, как и прошлое.

Юлия Бельская